"Запомни. 7 января 2015 года, десять часов вечера. Время, когда я влюбился в тебя", - говорил Син Сэги Риджин в одном из эпизодов "Kill Me, Heal Me".
Если бы снимали дораму со мной в главной роли, сценарием к которой и послужила бы моя скучная жизнь, то трогательную реплику и сцену пришлось бы изменить.
"Запомни. 29 октября 2016 года, половина седьмого вечера. Время, когда ты окончательно перестал мне нравиться", - говорила бы я, обращаясь к главному герою. И на этом всё: занавес, и гаснет свет на съемочной площадке. Никакой драмы, никаких слез, никаких переживаний. Вот так сразу - финал.
Люди безустанно твердят, что только дураки учатся на собственных ошибках, а я лишь задаюсь вопросом: "Насколько же тогда нужно быть глупой и пустоголовой, чтобы на протяжении одиннадцати лет, игнорируя знаки Вселенной, регулярно наступать на одни и те же многострадальные грабли?"...
Наступать, тереть ушибленное место, заживлять ссадины и снова-снова-снова наступать.
Должно быть, все это могло продолжаться и дальше, если бы не телефонный звонок, который, подобно обжигающей пощечине, позволил наконец-то расставить все по своим местам. И странно, что четкое осознание свалилось на меня так поздно, учитывая все предыдущие возможности остановить этот бестолковый бег по кругу, с избытком накопившиеся за прошедшие годы.
Когда я вижу это имя на экране мобильного, - неважно: звонок, смс или сообщение из социальных сетей, - у меня всегда кружится голова, а к горлу подступает ком. Казалось, что к этому просто невозможно привыкнуть, сколько бы лет ни прошло, сколько бы всего между нами ни случилось.
Так было и в вечер прошлой пятницы, - и голова кругом, и с трудом проглатываемый комок. А потом двадцать минут его болтовни обо всем и ни о чем конкретном: о работе, новой собаке, ненастной погоде, ворчливых соседках, постоянно спрашивающих обо мне родителях, липнущих к подошве опавших листьях.
Я искренне не понимала, к чему этот внезапный звонок, ведь мы уже давно не звоним друг другу, мы уже давно не шутим и не имеем общих тем, разговор о которых можно было бы растянуть на долгие часы, перекладывая трубку из затекшей руки в другую. И когда я все же собираюсь спросить, зачем все это, мой главный герой сам неожиданно переходит к сути: "Ладно, я снова не буду тебе ничего обещать. Не жди. Ты же знаешь, как трудно нам с тобой всегда встретиться".
"Но ведь я уже не жду и не желаю встреч", - мысленно протестую я. А он продолжает: "Поэтому лучше и не надеяться. Сейчас так много всего, что нужно успеть. Я даже со своими друзьями увидеться не могу. Слишком много всего. Просто я переезжаю к своей девушке, и у меня впервые такие отношения - странные, сумбурные, стремительные..."
Он говорит что-то еще, но внутри меня все закипает. И я не ревную, нисколько, это мы уже проходили. Я просто не могу уложить в голове тот факт, что этот звонок - лишь повод похвастаться новыми отношениями. Из всех возможных вариантов - этот дурацкий звонок. И новость о дурацком переезде.
- Весь этот ремонт, сборы вещей... Сама понимаешь.
- Не понимаю, - честно признаюсь я.
- Конечно, не понимаешь, ты же еще такая молодая, - смеется главный герой, а мне нестерпимо хочется затушить о его щеку тлеющую в пальцах сигарету. - Повторюсь, что не буду давать обещаний, но если у меня выпадет свободное время, мы можем встретиться. Мы даже можем погулять втроем: ты, я и Яна.
В голове крутятся ядовитые фразы о том, что у меня уже давно нет желания играть в добрых друзей, а тем более - в пародию на шоу свингеров, но я просто хмыкаю в ответ и говорю, что меня ждут. В тот вечер меня действительно ждали, и, наверное, в этом был огромный плюс. Потому что впервые за одиннадцать лет я не нервничала, не накручивала себя, не слушала "наши" песни и не хотела плакать.
Ответная реакция пришла только посреди ночи, когда, лежа в кровати, я в уме прогоняла множество не самых приличных слов, которые хотелось бы сказать. И становилось чуточку грустно. Совсем немного.
А утром обрушилось то самое благостное осознание - понимание того, что мне больше не тревожно, не интересно, не беспокойно. Мне все равно, и даже причина звонка неожиданно стала безразличной.
Опасалась, что наваждение может вернуться позже, но прошло несколько дней, а признаков сердечного приступа зафиксировано не было. Какое облегчение.
Единственное, что никак не могу взять в толк, - почему так поздно и так безболезненно? Неужели нужно было ждать одиннадцать лет для того, чтобы наконец-то открыть глаза? Как и писала выше, - странно это все. Странно.